Яна Смелянски: Каждый день учись сама и делись тем, что знаешь и чувствуешь!

Мы не в древней Японии

55 лет – для меня очень хороший рубеж, чтобы подвести промежуточные итоги: кто я, где я и с кем я, – говорит Яна Смелянски. – Я читала, что  когда-то в Японии женщин, едва те выходили из репродуктивного возраста, сбрасывали со скалы. В СССР, как мы все помним, пенсионный возраст для женщин начинался с 55 лет. На западе он варьируется – 62, 65, где-то 67 лет. Словом, в развитых странах считается, что человек не должен завершать карьеру в 55. Напротив, в этом возрасте он только достигает мудрости и опыта, необходимых управленцу, он состоялся как личность, знает, чего хочет, и обычно, кроме основной работы, начинает ещё преподавательскую деятельность.

 

Если я о чём-то и жалею в прошлом, разве что о том, что не изучала в детстве японский язык – в моём возрасте сложнее осваивать науки с нуля (хотя нет ничего невозможного, я верю в то, что человек использует потенциал своего мозга только на 2%). И о том, что у меня один ребёнок, а не десять – нет у меня своей личной футбольной команды. 

 

 

В детстве я была ориентирована, скорее, на семью, чем на карьеру (возможно, бакинский менталитет сыграл свою роль), хотя помню, когда была маленькой, мечтала стать пианисткой, а потом то директором детского садика, то директором школы – именно директором, не воспитателем и не учителем. Не знаю почему.

 

С 14 лет были уже другие мечты. Хотела заниматься электронно-медицинским оборудованием. Моя бабушка очень долго  болела на моих глазах, и в 9-10 классе я знала, что хочу посвятить свою жизнь созданию приборов для ранней диагностики тяжёлых заболеваний. В Ленинграде был специализированный институт, можно было сдать экзамен в Баку и поехать туда от республики. Но родители были категорически против того, чтобы девочка жила в общежитии. 

 

И я поступила в Народно-хозяйственный институт. В школе мне одинаково нравились гуманитарные и естественные предметы, учиться было легко. Но вокруг были одни инженеры и программисты. Поэтому в выборе профессии затруднений не было. Я сдала на пятёрки два вступительных экзамена – математику и физику на специальность, которая называлась «Машинная обработка экономической информации». Нас выпускали со знанием ключевых языков программирования, плюс делали из нас постановщиков задач. 

 

 

Практику мы проходили на крупных промышленных предприятиях – в основном химических и нефтеперерабатывающих. Мы строили свои экономические модели и пытались всё запрограммировать, чтобы оптимизировать и технологические, и финансовые процессы. 

 

Это было начало 1980-х. Персональные компьютеры уже были придуманы, но выглядели они как ламповые телевизоры. На предприятиях стояли огромные ламповые машины – ЭВМ. Это была магия какая-то. Все понимали, что за этим будущее…

 

Я окончила институт в 22 года, а через год стала главным бухгалтером в крупном спортивном объединении. Мы продавали 35 тысяч билетов на Стадион им Ленина. Вообразите объём ответственности, которая в 23 года свалилась на мою голову. 

 

На субботнике, апрель 2019 года

 

Если вам повезло в 20 лет стать ключевым сотрудником какой-то организации, это удача, но никакой не знак и не погоны. Это огромный шанс быстро научиться тому, чему не учили в институте. Я вообще не бухгалтер по образованию. Но есть такая поговорка: любой инженер может быть главным бухгалтером, только вот наоборот бывает редко. 

 

Молодёжи могу дать только один совет. Любая работа – продолжение учебного процесса. Главное, никогда не останавливаться в самообразовании. Только постоянно поднимая свой человеческий и профессиональный уровень, можно чего-то добиться в жизни.

 

Лично я придумала для себя правило, по которому сейчас живу: каждый день учись сама и делись тем, что знаешь и чувствуешь. Каждый день мы получаем массу информации из разных источников. Можем трансформировать её у себя в голове через багаж накопленного опыта и поделиться со своими коллегами, соседями и друзьями. 

 

Я – это мои родители

В семилетнем возрасте я играла на рояле вместе с симфоническим оркестром на сцене Бакинской филармонии. Это всё мои родители. Наверное, так и формируется характер.

 

Я занималась балетом, бальными танцами, лёгкой атлетикой, окончила музыкальную семилетку, занималась в театральном кружке при Бакинском драматическом театре. Ни один из полученных навыков не оказался лишним. А театр вообще всегда сопутствовал мне по жизни: и в пионерских лагерях, где я проводила лето пионервожатой, и в Нью-Йорке в 1991 году, где моим первым учителем английского языка оказался сценарист и режиссёр Ричард Коэлер, и я вдохновенно играла у него в спектакле, когда ему потребовались актёры, говорящие по-английски с акцентом; и в Москве, когда мы в «Социуме» организовывали наши театрализованные праздники и вечера.

 

За всё это я очень благодарна своим родителям. Они меня правильно воспитали. Считаю, что я – это мои родители. Нам с братом давали свободу и нас развивали. Учили читать с трёх лет. В четырёхлетнем возрасте мы были уже самостоятельными читателями. Возможно, именно благодаря этому я и помню себя с этого возраста. 

 

Мои родители объединяли класс моего брата и мой и возили нас в туристические походы по окрестностям Баку. Мы вместе ставили палатки, разводили костры. Папа увлекался фотографией и всех учил менять объективы, ловить свет, «ловить» закаты и восходы, фотографировать цветы, природу. Мама учила нас готовить на костре. Мы могли приготовить три горячих блюда. Мыли посуду в морской воде… Всё это незабываемо.

 

В турпоход с гитарой!

 

Когда меня спрашивают: «Яна, откуда в тебе столько бодрости, энергии, что тебя поддерживает?», я не знаю, что ответить. Никогда это не анализировала. 

 

Точно помню, что впервые заплакала, когда мне было 18 лет. В детстве слёз не было. Не с чего было плакать. Дома у нас никогда не произносили даже слов  «дурак» или «дура», не говоря уже о более суровых ругательствах. Сверстники и старшие во дворе и в школе меня тоже не обижали. 

 

Однажды, когда мне было 9 лет, я попала в пионерлагере в отряд к девочкам старше меня на три года. Их уже интересовали помада, тушь, мальчики. Их разговоры были непривычны. Меня ещё не посещали мысли на эти темы, но я понимала: то, о чём они говорят, – это всё из книжек Бальзака, Мопассана, Толстого. И я могу говорить об этом на равных со старшими девочками. Более того, наши вечера заканчивались тем, что я по их просьбе пересказывала им почти дословно романы Тургенева и рассказы Конан Дойла. Какие могут быть при этом конфликты?

 

 

Может быть, меня кто-то и не любил. Но я никогда не помню плохого. Этому меня тоже научили родители. Произошло что-то неприятное – проговори, даже запиши, потом переверни страницу, забудь и иди вперёд. 

 

Обид старых не помню. Если меня кто-то обидел или нагрубил, просто скажу об этом сразу. Вот тут с дипломатией и терпением дела у меня, наверное, обстоят плохо.

 

Зато очень хорошо помню хорошее и могу одному и тому же человеку сто раз говорить «спасибо» за одно и то же. Ещё со времён Баку очень бережно отношусь к людям, с которыми разговариваю. Любое пренебрежение, дискриминация – по социальному, возрастному, национальному или половому признаку – меня раздражает неимоверно. С пелёнок была очень чувствительна к несправедливости. Всегда вступалась за слабого, даже если человек мне не нравился.

 

Возможно, поэтому у меня так много друзей – из детского сада, со школы, из института, с работ и со всех географических пунктов, где случалось путешествовать или жить. Мечтаю однажды собрать 200–250 близких мне людей и совершить вместе с ними путешествие на теплоходе. Как-то не представился случай до сих пор. Может быть, на следующий год…

 

Баку – Нью-Йорк – Москва

Я много путешествую, много общаюсь с людьми, живущими в разных уголках земного шара. На работе, на конференции или просто за столом в кругу друзей кто-нибудь обязательно спросит: «Яна, ты родилась и выросла в Баку, живёшь в Нью-Йорке, работаешь в Москве. Где чувствуешь себя на родине?». 

 

Раньше не знала, что ответить. Теперь знаю: чувствую себя бакинкой. Мои личные ощущения: где человек родился – там его земля. Там особый запах моря, цветов и деревьев, совсем другой вкус воды. И каждый раз, как ты оказываешься в месте, где запахи и закаты напоминают твою землю, ты будешь чувствовать себя как дома, то есть счастливым.

 

В Баку сейчас осталось несколько моих одноклассников и двое близких друзей. Мы видимся, когда они приезжают к нам в Нью-Йорк. Сама в Баку бываю редко, раз в пять лет, но слежу за его новостями. Подписалась на все возможные рассылки, даже на рассылку посольства Азербайджана в Вашингтоне. От меня не зависит, что происходит в  Азербайджане с политикой, бизнесом, культурой. Но меня это очень интересует. 

 

У карты культурно-делового квартала на Соколе

 

В 1988 году  началась карабахская война, и все наши близкие знакомые, друзья и родственники старались от этой войны убежать. Эмигрировали в разные страны – кто куда мог уехать. Кто-то в Австралию, кто-то в Германию, кто-то в Израиль. Мы с мужем попали в Америку. Было сложно из-за того, что мы оказались там одни. Вся наша дружная семья распалась – разъехалась, и в первое время не было денег на то, чтобы летать друг к другу. Но как только мы закончили учёбу (во второй раз) и стали работать, снова стали видеться.

 

В 1991 году, когда только начали обустраиваться в Нью-Йорке, мы полностью погрузились в новую эмиграционную жизнь и англоговорящую среду. Я даже толком не знаю, что происходило в это время в разваливающемся Союзе, до нас доходили очень обрывочные сведения. 

 

Мы только поддерживали связь со всеми друзьями, в том числе с теми, с которыми работали ещё в бакинском «Социуме». Но связь была эпизодическая. Ведь тогда в широком обиходе ещё не было мобильных телефонов, электронной почты и мессенджеров. Надо было идти на главный телеграф и закрываться в будке для международных переговоров. 

 

В Нью-Йорке многие предлагали мне пойти работать в совместный американо-российский бизнес. Тогда был просто бум таких партнёрских проектов. Но я сделала для себя вывод, что мне нужно выучить язык, получить новое образование и новый рабочий опыт в новой для меня стране, иначе я так и зависну между двумя реальностями – советской и американской. 

 

На Соколе. Обход территории с Сергеем Захаровым и Эммой Харламовой. Август 2019 года

 

Первое время где я только не работала: и в пиццерии, и в салоне красоты, и в компании по уборке домов. Одно время даже зарабатывала тем, что преподавала русский язык иностранцам. Помню, у меня был один клиент – сертифицированный аудитор, налоговик, который собирался работать в России. Как только он понял, что я человек образованный технически и финансово, мы с ним перешли с простых уроков русского языка на уроки с технически-финансовой основой, с переводом финансовых терминов. Прошли этот курс, он отправился в Россию и с тех пор ведёт здесь очень удачный бизнес. 

 

Когда я сама приехала работать в Москву в 2005 году, мне казалось, что я говорю правильно и понимаю всё правильно. Но только казалось. До тех пор, пока не услышала от сотрудников «Социума» Елены Абрамовой и Алексея Калякина об «основных средствах непроизводственного назначения». В тот момент я осознала, что мне требуется больше трёх секунд, чтобы понять смысл этой формулировки. 

 

Я говорила: «завтра у нас утренняя планёрка между девять и десять» и думала, что это грамотно. Словом, около года потребовалось на то, чтобы вновь вернуться в профессиональную русскоговорящую среду.

 

Хорошо помню, как все в Москве смеялись надо мной, когда я говорила: «Давайте вместо магазинов сантехники вдоль улицы разместим банки и рестораны, и люди будут завтракать, сидя на веранде с видом на Балтийскую».

 

Видела, что все сотрудники на меня смотрели, как на человека с другой планеты. Ну кто мог подумать в 2005 году, что вскоре в Москве это станет обычным делом: завтракать в кофейне или в кафе, а совсем не обязательно только дома.

 

А по-английски я до сих пор говорю с  акцентом. Правда, американцы обычно не могут распознать его происхождение. Видимо, из-за специфического мягкого южного говора, который связан с Баку. 

 

Женщина в бизнесе – мать семейства

Честно признаюсь: я резко негативно отношусь к феминистическим движениям. Женщина не должна носить шпалы. Это никому не нужная крайность. Женщина должна рожать и растить детей. Но и в бизнесе она тоже должна быть. По очень простой причине: дети гордятся мамой, когда она успешна. 

 

Я за равные права между женщиной и мужчиной, но только в том, что касается права на получение образования, но не права на ношение шпал. 

 

Женщина с моим характером любит управлять самолётом, катером, водить автомобиль. Нельзя ограничивать её в этом. Но есть женщины, которые боятся садиться за руль. И не надо их заставлять. 

 

 

С детства во мне есть уверенность, что мужчины умнее женщин. Возможно, опять же, дело в бакинском воспитании, не знаю. Я считаю: чтобы веник превратить в пылесос, нужен мужчина. А вот когда речь уже об усовершенствовании разработки, об адаптации пылесоса к житейским реалиям, это уже женская тонкая и нудная работа. 

 

Женщины-математики и изобретатели – это, скорее, исключение из правил. Так же, как и женщины-писатели, к примеру. Мужчина сел, написал книгу, отнёс её в издательство. Женщина села писать, одновременно у неё тысячи мыслей и забот: муж, дети, уборка, покупки, готовка. И всё это надо превратить на практике в единую гармоничную систему. Дай Бог, если книга попадёт к издателю лет через 20... 

 

Это биологическая особенность мышления. Мы просто созданы по-разному, поэтому именно мужчины добывают мамонтов.

 

Кстати, и в бизнесе женщина тоже чаще всего ведёт себя как мать семейства, которая всё кропотливо склеивает, соединяет. В этом, мне кажется, залог её успеха. 

 

Новый год – 2011

 

Когда я в 2005 году вернулась в «Социум», на тот момент уже не бакинский, а московский, его подразделениям как раз не хватало такой «склеенности». Люди чувствовали себя разобщённо, каждый пытался доказать, что он умнее другого. 

 

Любой проект, который мы делаем, требует специалистов по разным направлениям – юристов, финансистов, инженеров, сантехников, электриков. Идеальная схема: все садятся за круглый стол, каждый высказывает предложения, логически и структурно доказывая жизнеспособность своей идеи, прислушиваясь к мнению других и опираясь на все факторы, от которых зависит успех проекта. 

 

Странно, когда человек, к примеру, говорит: «Я главный инженер, за мной техническое решение, а стоимость меня не касается, это не моя забота». Раз ты главный инженер, значит, отвечаешь за то, чтобы ремонт был сделан качественно, в срок и за правильные деньги. А как иначе?

 

И мы начали бороться с разобщённостью. Для того чтобы развить корпоративные коммуникации и вернуть людям желание слышать того, кто рядом, пришлось придумывать новые форматы общения, включая совместные игры.

 

Напротив нашего офиса на углу был ресторан «Фальконе». Там мы провели наш первый большой корпоративный Новый год. Потом были и другие мероприятия, которые ветераны «Социума» до сих пор вспоминают с восторгом: 23 февраля, 8 марта, детский новогодний праздник, ставший с тех пор ежегодной традицией. 

 

С первых праздников сохранились альбомы с фотографиями, которые я теперь рассматриваю, чувствуя себя бабушкой семейства: какие прекрасные, сияющие, одухотворённые лица на этих фото!

 

С Сергеем Захаровым и Ольгой Ковалевской 

 

Идея была в том, что руководители сами развлекают своих сотрудников, предстают перед ними в непривычных образах, и каждая компания готовит свой театральный или музыкальный номер. 

 

Руслан Ашурбейли, к примеру, был замечательным Иваном Ургантом в программе «Прожектор Перис Хилтон». Образ ведущего передачи, да и другие роли ему прекрасно удались, поскольку Руслан очень харизматичный человек, с прекрасным чувством юмора, хотя и очень скромный. А потом он стал бессменным котом Матроскиным на детских ёлках, которые по сей день проводятся для детей сотрудников.

 

Команда Славы Дереша делала своё шоу «Один в один», сам Дереш отлично пародировал Налича, выпрыгивая из машины, как в клипе «Гитар! Гитар!».

 

Три директора – три тенора Алексей Калякин, Юрий Фёдоров и Александр Насонов – исполнили партию трио акапелла.

 

8 марта от директоров можно ожидать чего угодно... 2009 год

 

Однажды даже Андрея Данько удалось вовлечь, хотя это и было сложно. На самом деле, хотя Андрей и не любит выходить на сцену, он одарён фееричным артистическим талантом. Вообще, люди, склонные руководить другими, все по природе очень артистичны: им же надо вести за собой, вдохновлять.

 

Когда руководители и линейные сотрудники не просто сидят и скучно закусывают на обычной корпоративной вечеринке с тазиками салата, а сами делают друг для друга праздник, когда перед этим они вместе репетируют, придумывают сценарий, вспоминая самые весёлые шутки и любимую музыку, в это время они становятся самой сплочённой на свете командой. Это же так просто!

 

 

Встречаем 2010 год

 

У нас моментально прекратились недоразумения на работе. И даже те участники этих событий, которые уже уволились, ушли в свой бизнес или на пенсию, до сих пор дружат между собой. Дружат семьями. 

 

30 лет с «Социумом»

2019-й – год очень значимых для меня юбилеев. Помимо того, что мне 55, исполняется 30 лет, как я с «Социумом». Я счастлива и горда тем, что это большая часть моего трудового пути.

 

Я всегда с гордостью ношу знаки отличия «Социума», прежде всего – ветеранские. Искренне считаю для себя большой честью, что удостоена этих знаков.

 

На вечере в честь 30-летия «Социума», с Екатериной Татарниковой и Евгенией Лебединской, июнь 2018 года

 

На свете нет ничего невозможного – общеизвестная истина, да. Но основатель «Социума» Игорь Ашурбейли – один из немногих людей на планете, воплощающих её на практике. Не знаю, в чём тут секрет. Наверное, это его сугубо личная, глубинная способность видения мира без границ.

 

В моей трудовой биографии есть и другие руководители, но Игорь Рауфович резко отличается от них просто гениальной способностью придумать что-то в одну секунду, причём эта идея окажется не однодневной, а архетипичной, вечной. В первый момент ты можешь и не понять всю её глубину, но со временем она обязательно доказывает свою жизнеспособность. Вот почему люди, которые рядом с ним много лет, безоговорочно доверяют ему и идут за ним. 

 

С Игорем Ашурбейли, на Первой годовой конференции руководящего состава группы компаний «Социум». Церемония вручения ветеранских знаков. 10 июня 2015 года

 

Если оглянуться, какое невероятное множество идей реализовано им только за последние 10 лет – и благотворительных, и социальных, и связанных с бизнесом! Многие гости июньского бизнес-форума «Социума», включая самих сотрудников холдинга, даже и представить себе не могли масштабность этих задумок и их воплощения. Сейчас венец этой деятельности – Космическое Государство Асгардия, в котором я являюсь министром активов и ресурсов. Для меня это очень почётно, и я горжусь и чувствую ответственность за мой участок работы.

 

На церемонии аккредитации министров и глав комитетов Парламента Асгардии, с премьер-министром Космического Государства Аной Мерседес Диас, 12 апреля 2019 года

 

Нас уже более миллиона человек. Уникальность Асгардии в том, что она объединила космонавтов, астронавтов, учёных и людей, просто увлечённых космосом, из 204 стран мира. Многие из них давно мечтали о такой модели: космос – глобальное пространство и глобальное сообщество, в котором не видно земных границ и нет злых земных предрассудков.

 

А ведь о необходимости воплощения  основных идей, составивших теперь гуманистическую идеологию Асгардии, – прежде всего, о равенстве между людьми вне зависимости от их социального статуса, национальности и вероисповедания – Игорь Ашурбейли убеждённо говорил ещё 30 лет назад…

 

Я такой человек, что если мне нужно воплотить какую-то идею и при этом у меня не хватает знаний в этой области, я буду 24 часа в сутки и 7 дней в неделю изучать этот вопрос. Вот это меня действительно вдохновляет. У меня мгновенно крылья вырастают.

 

Я благодарна «Социуму» и Игорю Ашурбейли за то, что освоила и продолжаю осваивать новые профессии, за то, что в своё время мне было доверено руководство большой компанией. Это очень помогло расширить горизонты.

 

На тот момент, когда я оказалась в Москве, у меня уже было экономическое, инженерное, аудиторское образование. Но мне остро не хватало базового архитекторского и строительного. 

 

8 марта 2009 года. Вот как это было...

 

Чрезвычайно признательна инженерам «СОЦИУМ-СОКОЛ» Татьяне Нотаревой, Евгению Бойко, Сергею Ващенко за то, что помогали разбираться в тонкостях этих сфер деятельности. Это скромные, достойные и очень талантливые люди с полётом мысли. 

 

Смотрю на фотографии 10–15-летней давности: люди приходили сюда совсем другими. И менялись на моих глазах.

 

Лена Абрамова, Ирина Тихомирова, которые начинали с очень небольшой нашей бухгалтерии… Тогда они даже подумать не могли, что станут ветеранами и ключевыми сотрудниками нашего холдинга. 

 

Наташа Сергеева, Валентина Викторовна Коменданская, Боря Игнатьев, Эмма Харламова…  Для кого-то «Социум» был первым местом работы. Кто-то уже был опытным специалистом. Но «Социум» помог им обрести бесценный опыт решения самых нестандартных задач, с которым ничего не страшно и нет ничего невозможного. Некоторые наши сотрудники даже получили второе высшее образование за счёт «Социума», примерно 25 человек закончили Project Management также за счёт «Социума». 

 

Все люди в процессе общения влияют друг на друга, и я точно знаю: все, с кем я работала, сильно на меня повлияли. 

 

Хотелось бы верить, что о «Социуме» всегда все будут отзываться с такой же теплотой – как о доме, под крышей которого нас всех объединили совместные проекты.

 

Главная традиция «Социума» – развивать человека, поднимать его внутренний уровень – остаётся неизменной все эти годы.

 

Я желаю всем новым сотрудникам, уже состоявшимся специалистам и тем, кто пришёл сюда за своим первым рабочим опытом, познать на практике эту особенность корпоративной культуры «Социума», воспользоваться всеми возможностями, которые холдинг предоставляет. Те, кто рядом с вами, всегда готовы делиться своими знаниями и опытом.