Письма с фронта. Леонтий Жевакин: «Вечер багряный опустился на землю, а пушки грохочут, не хотят умолкать»

Старый потрёпанный журнал, на титульном листе которого аккуратным почерком выведено: «Фронтовые записи старшины м/с Жевакина, 402-й Краснознамённый стрелковый полк 168-й дивизии. Фронтовой дневник 1941–1943 годов», долгие годы хранится в семье распреда цеха №37 Арзамасского приборостроительного завода Елены Грачёвой.

Её отец, ветеран Великой Отечественной войны, Леонтий Павлович Жевакин в 1941 году только закончил Арзамасское медучилище и был призван в армию. Служить отправили на границу с Финляндией, где и принял первые бои молодой старшина. Позже их дивизию перекинули на Ленинградский фронт. На войне был контужен, имел многочисленные ранения. Грудь ветерана Леонтия Павловича Жевакина украшали ордена Славы I степени, Великой Отечественной войны II степени, медали «За оборону Ленинграда», «За победу над фашистской Германией» и множество других наград.

С дневником Леонтий Павлович Жевакин делился радостями и горестями военной жизни. В нём молодой старшина описал каждый день первого месяца войны.

«22 июня 1941 года. Утром погрузились в эшелон. Меня назначили комсоргом вагона. Это доверие с честью оправдываю: читаю газеты товарищам, песни поём, а я главный запевала. В полдень на станции города Калинина узнали чёрную весть: гитлеровские бандиты напали на нашу Родину. Война! Провёл беседу с земляками-товарищами – все горят желанием отомстить проклятому врагу. Русские, чисто русские патриотические души!

28 июня 1941 года. Путешествуем по Финляндии, город Кекгольм. Отдых. Купались в озере. Чувствуется, что война: траншеи и окопы копают, надолбы ставят. Партии беженцев с малолетними детьми – какое мытарство, сколько мучений, что наделал враг. Смерть ему!!!

1 июля 1941 года. Приняли присягу сегодня. Помыли в бане, переодели. Ребята совсем другой вид имеют. Стали настоящими воинами выглядеть, а тем более поклялись на верность своей родине служить.

3 июля 1941 года. Началось. Вражеские самолёты сделали налёт на станцию Маткаселька. Бомбили пути и станцию. Жерла орудий направлены на вражескую сторону.

4 июля 1941 года. Золотое северное прохладное утро. Ровно в 9 часов первый снаряд дальнобойной вражеской артиллерийской батареи разорвался на нашей стороне и разнёс в щепки толстую сосну. И понеслось! Финны лезли на заминированные поля – подрывались, лезли на проволочные заграждения, как черти, крича что-то на своём каркающем наречии. Крепко пришлось поработать. Из дотов били прямой наводкой по врагу.

5 июля 1941 года. Утро. На время утих грохот боя. Дым и гарь окутали местность, где за день до боев была тишина и зелень. А сейчас? Прибыла партия раненых, есть и для меня работка: перевязывая товарищей, действую быстро и чётко, стараясь, чтобы им не было больно.

8 июля 1941 года. С утра подрываем доты, чтобы не достались врагу. Тяжело и грустно на душе – приходится отступать. Но мы ещё вернёмся, в этом нет сомнения.

9 июля 1941 года. Последнюю партию раненых перевязываю и отправляю П. П. М. полка. В книгу уже занёс 39 человек. И так растёт счёт раненых, вынесенных и спасённых от смерти с поля боя. Командир батальона ругает меня, что я, не жалея себя, лезу в самые жаркие места боя, уничтожая вместе с ребятами врага, в то же время оказывая помощь раненым.

10 июля 1941 года. Переменили позиции, находимся в укрепрайоне №26, в полутора километрах от передовой, опять доты и дзоты, построенные на гранитной сопке. Изредка налетают юнкерсы или хенкеля, бомбят и обстреливают нашу сопку бандиты, но у нас для них тоже есть гостинец – спаренные пулемёты и зенитная батарея, которую они не любят.

11 июля 1941 года. Обстреливаем врага из дотов.

12 июля 1941 года. Снова в траншеях. Мелкий-мелкий песчаник лезет в нос и глаза и хрустит повсюду. От разрывов мин и снарядов подымаются облака жёлтой песчаной пыли. Враг злобствует. Потери у финнов немалые. Каждая пядь земли поливается вражеской кровью. Я снова за работой; финские кукушки ранят то одного, то другого из товарищей, но и им достаётся. Вечер багряный опустился на землю, а пушки грохочут, не хотят умолкать; всё потемнело, ночная прохлада начинает солдат пробирать».

Ещё письма с фронта:

Василий Парамонов:

Алексей Войнов: